В августе 1910 года председатель Совета министров статс-секретарь Столыпин и главноуправляющий землеустройством и земледелием Кривошеин отправились в служебную командировку в Сибирь. Цель поездки – изучить проблемы переселенческого движения и подвести некоторые итоги. Столыпин лично хотел побеседовать с переселенцами, с чиновниками, изучить документы, проверить, как тратятся казённые суммы.
Инспекция всесильного премьера
Поездка Столыпина в Сибирь в августе 1910 года казалась многим тогда в Петербурге каким-то чудачеством всесильного премьера. Но она отнюдь не была случайным или рекламным эпизодом его премьерства. Как известно, в политике Столыпин импровизатором не был. Его взгляды по крестьянскому вопросу сложились задолго до его вхождения на вершину власти. Не книги, не департаментские бумаги, а жизнь и власть, прямая, что называется, борьба в обхват с революцией научили его тому, что для России нет и не может быть прочного будущего без сильного крестьянства и мелкой земельной собственности.
«За 300 лет владения нашего Сибирью в ней набралось всего 4,5 миллиона русского населения, а за одно трехлетие 1907–1909 гг. прибыло более 1,5 миллиона, – писал Петр Аркадьевич императору Николаю II. – Сибирь растет сказочно: в безводных степях, которые два года тому назад признавались негодными для заселения, в несколько последних месяцев выросли не только поселки, но почти города. И прорывающийся из России в Сибирь смешанный поток богатых и бедных, сильных и слабых, зарегистрированных и самовольных переселенцев – в общем, чудный и сильный колонизационный элемент. Прибавлю, элемент – крепко монархический, с правильным, чистым русским миросозерцанием… Но утешительное настоящее не должно заслонять от нас осложнений в будущем. А осложнения эти мы сами себе готовим: расточительно, даром раздаем крестьянам наравне с заемной землею и землю, стоящую уже теперь по 100 рублей за десятину, искусственно насаждаем общину в стране, которая привыкла к личной собственности, в виде заимок, не подумали еще о насаждении частной собственности там, где переселенец без заработков гибнет. Все это и многое другое – вопросы срочно настоятельные. Иначе бессознательно и бесформенно создается громадная грубо-демократическая страна, которая скоро задавит Россию европейскую. Пока, конечно, брошены только зерна, и предстоит еще чрезвычайный труд».
Столыпинское стремление дать в Сибири «собственность» не случайно. Он понимал, что мужика необходимо вывести на путь культурного собственнического развития, что возможности крупного сельского хозяйства в России драгоценны, но ограниченны, а главной опорой русского благополучия оставалось свободное крестьянское хозяйство. Но Столыпин видел в Сибири не только одного крепкого сибирского мужика-собственника. «Нельзя отсечь у русского двуглавого орла голову, смотрящую на восток» – эти столыпинские слова, сказанные при защите кредитов на Амурскую железную дорогу, не были в устах премьера только риторикой. Тема земли связывалась им со второй сибирской проблемой – железнодорожного строительства.
Увидеть всё самому
В 1910 году Переселенческим управлением был выдвинут проект постройки через степи новой южно—сибирской железнодорожной магистрали. Против этого направления возражали целых три министерства. Но зато какие! Военное, финансов и… путей сообщения. Столыпину, одолеваемому противоречивыми докладами, хотелось самому заглянуть в Западную Сибирь, послушать споры об этом местных жителей и, наконец, составить свое личное мнение. Не прочь был глава правительства здесь, на месте, встретиться и поговорить с переселенцами и старожилами, поглядеть на живой ход заселения азиатской России.
И тут Столыпину помог А.В. Кривошеин. Эти два человека вообще отлично дополняли друг друга. Оба единомышленники и энтузиасты великой, сильной и процветающей России. Кривошеин превосходно организовал поездку Столыпина. До мельчайших подробностей был разработан весь маршрут по Западной Сибири, рассчитанный на срок менее месяца. Был также набросан и черновик «Сибирской записки» (будущий отчёт). Его взяли с собой, и в пути он все время пополнялся, переделывался, менялся, обогащаясь мыслью и содержанием.
Помимо Кривошеина Столыпин взял с собой в поезд целую группу специалистов по крестьянскому и переселенческому вопросам: Д.И. Пестржецкого, князя Б.Л. Вяземского (выполнял функции личного секретаря Столыпина), Г.В. Глинку, И.И. Тхоржевского, Д.Ф. Гершельмана.
В мемуарах участник той поездки Иван Тхоржевский вспоминал: «Начался и продолжался крутиться до 10 сентября интересный, но утомительный для всех нас «сибирский кинематограф». В поезде, на пароходе по Иртышу, в бешеной скачке на перекладных сотни верст по сибирским степям, от схода к сходу, от поселка к поселку мелькали картины Сибири. Мужики, киргизы, переселенцы, их церкви и больницы, склады сельскохозяйственных орудий. Поочередно сменялись, докладывали Столыпину и мелкие переселенческие чиновники, и важное сибирское начальство.
Должен сказать, что на этом смотру переселенческие деятели, заменявшие отсутствовавшее в Сибири земство, выгодно отличались своей деятельностью… Губернаторы – лучшие из них – были поглощены все тем же переселенческим делом. Прочая администрация явно «не выгребала». В Сибирь шли служить не избранные. Кривошеин, не чуждый ведомственной ревности, был недоволен.
Сам Кривошеин сознательно все время поездки стушевывался, ограничиваясь ролью спутника, наблюдателя, иногда дружеского суфлера. Зато Глинка, чувствуя себя невольным антрепренером, волновался больше всех и за всех. «Его» Сибирь держала экзамен перед Столыпиным, но и «его» Столыпин держал экзамен перед Сибирью.
Высокий, властный, всегда внешне эффектный, Столыпин выдержал свою роль до конца. Он по-царски принимал почетные караулы, но просто и хорошо разговаривал на сходах с переселенцами и, что было труднее, со старожилами. Умно, хотя и несколько неприятно, в упор, ставил вопросы администраторам. Сибирским обывателям умел добродушно, вовремя пожелать: «Богатейте». (Помню, как одному из серых сибирских купцов, в маленьком городке, Столыпин пожелал «иметь миллион», на что тот почтительно и скромно ответил: «Уже есть».)
Спутников своих Столыпин поражал неутомимостью и подчинял своему обаянию. Но не могу, по совести, сказать, чтобы он был с нами «приятен». Он был внимателен, но скорее высокомерен. Позднее лестно отзывался обо всех государю, сверх меры отличал; но тогда, в пути, приняв раз навсегда «позу власти», он из нее уже не выходил. Может быть, он был и прав в этом…»
Столыпин, однако, вышел и на этот раз (как и во многих других случаях) победителем. Он отлично знал, для чего он съездил в Сибирь. А то, что он оттуда «привез», – новую железную дорогу и новый план дальнейшей колонизационной деятельности в азиатской России, примирило с ним даже его противников. Понравилось и то, что Столыпин напечатал свой всеподданнейший доклад и отдал его на суд общественной критики.
Отчёт объёмом в книгу
Следует также отметить, что именно после поездки Столыпин и Кривошеин выдвинули комплексную программу приватизации сибирской земли. Министры предлагали решительно покончить с практикой, когда при землеустройстве селения крестьяне получали наделы не в собственность, а в пользование. Этот шаг они рассматривали как переходную меру к созданию единоличных хозяйств крестьян-собственников. Раздача переселенцам земель бесплатно к тому времени уже во многом исчерпала себя. Переселенцы скучились в сравнительно густонаселенных районах Западной Сибири. Правительству же важно было заселить и наиболее отдаленные восточные окраины. Поэтому Столыпин и Кривошеин предлагали в лучших для освоения западных местностях приступить к продаже земель переселенцам. Министры понимали, что сплошь земледельческая и сплошь крестьянская Сибирь не сможет по-настоящему быстро и успешно развиваться. Важно было оказать и широкомасштабное содействие приливу капитала в край.
Когда вернувшемуся в Петербург Столыпину представили по министерству внутренних дел проект его отчета, прекрасно, но по шаблону написанного, Столыпин попросил Кривошеина «скрасить его и дополнить». Тут-то и обнаружилась готовая «книга о Сибири», с его же, столыпинскими, мыслями, словами и впечатлениями, но обоснованная, в законченной разработке.
С разрешения государя, знавшего и любившего Сибирь, эту книгу в 170 страниц напечатали как «приложение к всеподданейшему докладу» (самый доклад занимал все две странички). В печати этот «всеподданейший отчет» вызвал самые разные оценки. Официальная газета «Россия» объявила его «целой энциклопедией переселенческого дела». Не случайно известный экономист и юрист, а затем и сподвижник адмирала А.В. Колчака по белой борьбе в Сибири Г.К. Гинс дал «Записке» следующую оценку: «Вся экономическая жизнь азиатской России встряхнется и пойдет более быстрым темпом». И здесь он оказался прав. Ведь именно эта книга и обаяние П.А. Столыпина помогли не только расширению переселенческого дела, но и привлекли внимание к азиатской России!
День в Омске
О предстоящей поездке премьера, но без конкретизации маршрута, омичи узнали со страниц «Омского телеграфа» за 11 августа 1910 года (здесь и далее все даты даны по старому стилю). На заседании городской думы было принято решение о составлении «Докладной записки о нуждах города, его экономическом и социальном положении для края», которую планировали передать Петру Аркадьевичу лично при представлении. Основные мысли документа сводились к следующему: 1. Рост численности населения Омска идёт ускоренными темпами по сравнению с другими городами Акмолинской области. 2. Омску в скором времени суждено стать крупным торгово-промышленным центром Степного края. 3. Это влечёт за собой изменение облика города. Необходим ряд мер, направленных на благоустройство Омска. Они в первую очередь должны быть направлены на: а) устройство железнодорожного пути от вокзала до торгового центра города; б) замощение улиц, ведущих к железнодорожной станции; в) возведение новых пристаней и затонов; г) строительство в городе новых торговых помещений; д) устройство водопровода; ж) открытие новых школ и сооружение для них помещений; з) строительство новой городской больницы и прочего. 4. На всё это нужно три миллиона рублей. Таких денег у города нет. Нужно делать заем и вводить попудный сбор. Далее следует тонкий намёк на материальную помощь правительства. 5. Просили П.А. Столыпина ходатайствовать перед государем императором о даровании права Омску иметь своего избранного представителя в Государственной думе, где он бы отстаивал интересы нашего города. Такая вот интересная петиция!
21 августа, вечером, для встречи Столыпина и сопровождении его при осмотре переселенческих районов в Петропавловск выехал и.о. Акмолинского губернатора, надворный советник Кандилов. О пребывании в нашем городе 25 августа 1910 года П.А. Столыпина мы узнаем из агентурного сообщения омских жандармов Погребного, Лесняка, Назарова и Майорова. В нем говорится: «Сегодня в 10 час. утра прибыл в г. Омск Его Высокопревосходительство Столыпин, по прибытии на ст. Омск был встречен Гражданскими и Военными властями и представителями от города и еврейской депутацией. Со станции Министр в сопровождении всех властей проследовал на лошадях на лесной казённый лесопильный завод, где осматривал и интересовался его устройством, назначением, для какой он цели устроен, и его доходностью; после осмотра лесопильного завода проследовал на переселенческий пункт близ ст. Омск, где осматривал бараки и разузнавал действительное положение вещей по водворению переселенцев, оттуда проследовал на переселенческую пристань и устроенные для переселенцев бараки, а оттуда проследовал в Казачью церковь, а затем проследовал в Кафедральный собор, из Кафедрального собора в военное собрание, что в бывшей крепости, где Министр принимал представителей Отдельных частей и Управлений; после приема, который продолжался три часа, Министр проехал в квартиру Начальника Окружного Штаба Генерала Тихменева, а оттуда проехал к Преосвященному Гавриилу, затем к Графу Медему, у которого в квартиру не заходил ввиду отсутствия Графа… Оттуда Министр проехал в переселенческое Управление Акмолинского района, а затем в приют-убежище для бедных детей, оттуда на ферму Омской школы молочного хозяйства и Омскую лесную школу, а оттуда Министр проехал в построенный и приспособленный барак городской для поступающих для излечения холерных больных, по осмотре барака Министр проехал на станцию городской ветки, где был подан состав, в котором министр приехал. В 7 часов вечера у Министра был обед, к которому были приглашены местные власти и представители города. В 11 час. ночи Министр вместе со своей свитой отправился на казённом пароходе по реке Иртыш в город Павлодар. За время дня наблюдения во время поездки по городу Министра и остановок его ни кого из злонамеренных лиц не замечалось».
Этот очень сухой и безграмотный, но, судя по всему, точный документ (не следует забывать, где он составлялся!) помогают оживить интересные подробности со страниц местных газет. На вокзале высокий гость за отсутствием в городе двух первых лиц был встречен исправляющими обязанности Степного генерал-губернатора генерал-лейтенантом Тихменевым и Акмолинского губернатора надворным советником Кандиловым. На перроне Петр Аркадьевич, откушав хлеб-соль, принял депутации от горожан, биржевиков и мещан, которые после представления преподнесли российскому премьеру свои «докладные записки с просьбами». Во время нахождения на лесопильной пристани к Столыпину прорвались двое просителей: крестьянин из посёлка Троицкого Воробьев и казачка Мороженникова. Причем последняя, не имея возможности подойти к министру, бросила своё прошение прямо в коляску, чем, надо полагать, не только изрядно испугала, но и удивила гостя. Вообще, многие переселенцы, прослышав о приезде Столыпина, ждали его со своими петициями возле Военного собрания (ныне Дом офицеров), но из-за боязни столпотворения были удалены полицейскими властями. Так что в течение трёх часов Столыпин принимал здесь депутации от различных обществ. Как помним, побывал Петр Аркадьевич в двух омских храмах. Перед Никольским казачьим собором его встретила хлебом и солью депутация сибирских казаков, а в Успенском кафедральном соборе премьера встречало все омское городское духовенство. А настоятель этого храма протоиерей А. Голосов благословил Столыпина и его спутников иконой Спасителя. Наиболее интересным и запоминающимся был визит столичного гостя в убежище для бедных детей, находящееся на Тобольской улице. Здесь он и его спутники подробно осмотрели убежище, наблюдали работу детей в мастерских, а с некоторыми даже побеседовали. Попробовав пищу в столовой убежища, Петр Аркадьевич остался весьма доволен и, покидая богоугодное заведение, пожертвовал на его нужды солидную сумму.
Второй раз уже проездом
Довелось российскому реформатору побывать в Омске и второй раз, правда, теперь уже только проездом. Через десять дней в 9 часов вечера на станцию Омск из Ново-Николаевска прибыл экстренный поезд, на котором Столыпин возвращался из Сибири в Петербург. Теперь его на станции встречал уже сам генерал-губернатор Степного края Е.О. Шмидт. Петр Аркадьевич ещё раз осмотрел холерные бараки, возведённые для переселенцев, а Кривошеин и другие – переселенческий пункт. В беседе с омским городским головой В.А. Морозовым премьер обещал ходатайствовать перед царём об открытии в нашем городе высшего учебного заведения – ветеринарного института. Что же касается предоставления Омску права для избрания своего представителя в Государственную думу, то Столыпин категорически высказался против, ссылаясь на то, что для этого нужно внести поправки в избирательный закон.
Александр ЛОСУНОВ, историк-краевед
**
Всё красиво. Всё так. Кроме главного: реформа была не аграрной а поземельно-правовой. Аграрная — это сильная натяжка. Поземельно-правовая — это когда о форме собственности и кто будит платить за землю, то есть, фискальный и юридический вопросы… Аграрного здесь почти ничего нет. Преобладает решение вопроса о земельном голоде в Европейской части России и вызванным последним революционным брожением.В данном случае Столыпин более реакционер, нежели реформатор…
А аграрный вопрос на некоторое время удалось решить большевикам…
К моменту приезда Столыпина с Кривошеиным в Омск, Омская казённая низшая школа лесного хозяйства (тобольского, к стати, лесничества) уже находилась с 1898 г. в Боровом (Казахстан), а в Омске осталась только образованные при ней дендрарий, лесо-питомник «Лесная ферма» и ботанический сад с музеем.
А вот с Омской молочной школой ещё интереснее: да Столыпин с товарищем туда приезжали, и в память о том визите и была укреплена памятная доска на главном учебном корпусе ОмГАУ… И тут остапов понесло: школу., как первый этап существования будущего вуза не признали, а Столыпина — да… Столыпин имеет непосредственное отношение к организации ряда средних межевых училищ, в том числе и омского… Это да. А вот к ОмГАУ причастны министр Ермолов и царь Николай 2-й… Опять натяжка, однако…