«Я никому никогда не говорила о своем военном детстве. Вам рассказываю впервые…» Актриса театра им. Л. Ермолаевой, заслуженная артистка РСФСР Тамара АНОХИНА родилась 10 февраля 1942 года. И первые годы жизни накрепко врезались в память.
– Восьмидесятилетие Победы моего народа в Великой Отечественной войне 1941–1945… Я о войне знаю не понаслышке. Да и сейчас живу, дышу только этим: всем сердцем я на фронте! И действительно это так. Если бы не нездоровье (я перенесла ковид, затем инсульт, и последствия сказались, я вынуждена сидеть дома), я бы давно была там. Была бы нужна, полезна, – Тамара Анатольевна говорит твердо, уверенно. – Хочется сорваться в одночасье и помогать, помогать. Я бы нашла себе место, я бы нашла себе дело. Я люблю свою страну, я люблю свою Родину всеми фибрами своей души. Смотрю телевизор, вглядываюсь в лица, в глаза ребят, солдат. Шепчу им: «Родные мои, держитесь! Молюсь за вас, родные, сыночки, девочки». В моей жизни это уже вторая война. Надо выжить.
Мы беседуем с Тамарой Анатольевной в ее квартире. На диване нежатся два кота, по стенам висят портреты и сувениры из разных стран – обстановка творческая. И в большой комнате повсюду – куклы, плюшевые игрушки.
– У меня в детстве было мало игрушек, поэтому я любила их страстно все зрелые годы. Куклы, мишки, зайцы… Любила большие игрушки! Да и сейчас меня в отдел игрушек лучше не заводи.
Я родилась на Тамбовщине, в центре России, самой ее глухомани – село Старое Туголуково, его уже и нет… В четыре года меня увезли в Омск, за нами приехал брат мамы – дядя Лёня. Он был эвакуирован в Омск из Москвы с заводом № 66 вместе с семьей. Я тогда взяла с собой куклу, сшитую из чулочков, а лицо у нее было тряпичное, с нарисованными глазками и ртом. Не могла ее оставить. Ехали через Москву, в Москве меня привели в ГУМ, там я увидела в витрине куклу – и она меня поразила. Я изошлась криком: «Купите!» А дядя был скуповат всю жизнь. Продавцы сбросились и отдали мне мою красавицу куклу. Я кормила ее сушками, вместе со своей лоскутной куколкой: откусывала за них и бросала в окно – как будто «съели». Много сушек перекидала.
Наиграться своей новой куклой я не успела: мы ее оставили где-то на остановке поезда. Ушли с дядей за кипятком, поезд тронулся, дядька побежал, бросив чайник и схватив меня – мужики втащили его на ходу вместе со мной. А моя драгоценная красавица кукла так и осталась где-то на путях. Позже, уже во взрослом возрасте, мне попалось на глаза стихотворение Вероники Тушновой «Кукла»: «Много нынче в памяти потухло, а живет безделица, пустяк: девочкой потерянная кукла на железных скрещенных путях…» Я прочитала его и долго плакала. Это моя, моя Кукла!
– У вас и сейчас голос дрожит…
– Больно вспоминать всё это.
– А вы хорошо помните годы войны? Вы ведь совсем малышка были тогда.
– Мама мне рассказывала про мое военное детство, но я очень многие вещи и сама хорошо помню, хоть и была тогда совсем мала. Помню, как немецкие самолеты на Сталинград над нами летели – сплошной шубой, неба не было видно. Мама мне говорила: «Ложись в ямочку!» И я лежу в ямочке, самолёт надо мной летит низко-низко, и летчик смеётся – я его вижу…
– Страшно…
– Я и голод страшный в детстве пережила. Очень страшный. Как мама моя во время войны могла меня родить, я не знаю: есть нечего, питаться нечем. Отец нас оставил – красивый был, женщины его любили. Он в войну был следователем, мотался по стране, ловил дезертиров. Были у нас родственники в деревне какие-то, но им мы не были нужны: мать говорит, я приду, попрошу хоть полстакана молока для ребенка – они даже дверь не открывали.
Голод я хорошо помню. Траву помню, лебеду. А жмых! Это же такое лакомство! Но его почти не было… Однажды, будучи уже взрослой, я сорвала лебеду, вдохнула ее запах, и вдруг сразу вспомнила – всё было из нее! Часто опухал живот. Кто что мог, тот то и ел… Мама в школу устроилась работать сторожем, лишь бы поднять меня. Она неграмотная была совсем, даже расписываться толком не умела.
Сейчас порой смотрю на молодежь и думаю: «Высокие, сытые, вам не приходится думать о самом простом – как выжить, вот вы и высокие такие, статные, уверенные…» А наше поколение в особый рост, видно, не пошло оттого, что недоедали. Зато стержень человеческий у нас крепкий. Мы выжили! И духом мы крепче. Дети войны не могли быть инфантильными. И потому всему научились. И добиваться
цели – тоже.
Тамара Анатольевна Анохина добилась цели – мечтала стать артисткой. С этими словами и твёрдостью в голосе девочка с самой низкой социальной ступени пришла в Омске в театральную студию Спартака Мишулина в ДК им. Баранова. И трудом, стараниями, талантом поднялась наверх – стала заслуженной артисткой. Позже Мишулин писал про нее: «Пришла девочка, плохо одетая, но так хотела работать…» А потом были театры в Новосибирске, Волгограде, Омске.
– Вспоминаю многих своих героинь – вижу, что недаром они мне доставались, – продолжает Тамара Анатольевна. – Характеры мощные, сильные, нежные. Лиза Бричкина в «А зори здесь тихие», Джемма в «Оводе», Настя в «На дне» Горького, фадеевский «Разгром»… Мне всегда говорили: «Вы актриса русская», и я с этим живу всю жизнь. Русский ген – это мой, он во мне. Закончу словами поэта Бессонова – они про меня: «И если за мою Россию мне доведется погибать, всего сильней, всего беспомощней. Я буду плакать, но стоять!» Все это знают. За меня говорят мои роли.
У Тамары Анатольевны Анохиной вышла автобиографическая книга «С того высокого Российского Бугра» (12+). И сейчас она продолжает вспоминать свою жизнь, всё вспомнившееся записывает – пока «в стол»…
