Гражданская война в России 1917–1922 годов, несмотря на её трагизм и героизм, без всякого сомнения, является важным и поучительным периодом отечественной истории. Это целый исторический пласт, который до недавнего времени рассматривался и оценивался исключительно с точки зрения победителей. В последнее время всё больше историков обращается к различным проблемам и сюжетам Белого движения. Однако остаётся множество проблем и моментов, на которых ещё не останавливался вообще либо останавливался мимолётно взор исследователей. К таковым следует отнести и проблему падения белого Омска. Ведь этому сибирскому городу в 1918–1919 годах суждено было стать столицей антибольшевистской России. 14 ноября нынешнего года исполняется ровно век с момента падения белого Омска и установления здесь советской власти.
Последняя осень
C лета 1919 года военное счастье изменило белым. После сдачи Челябинска наступили тяжелые времена. Фронт быстро приближался к столице. Изменилось и настроение жителей Омска. Патриотический подъем сменился растерянностью и пессимизмом. Правда, некоторый проблеск в «камерном настроении общества» наблюдался осенью, когда 27 сентября после кровопролитных боев колчаковская армия вновь взяла Тобольск. Но ненадолго. Вскоре по всему фронту началось отступление измотанной и обескровленной беспрерывными боями белой армии.
Уже 29 октября Совет министров вынес постановление о начале эвакуации из Омска. Через город потянулись вереницы обозов, груженных домашним скарбом, экипажи с женщинами и детьми, подводы с ранеными. Вся эта масса народа в ожидании поездов толпилась возле железнодорожного вокзала. Вагонов катастрофически не хватало, поэтому правительство было вынуждено издать постановление об ограничении количества багажа на эвакуируемого человека.
В начале ноября в Омск стали прибывать отступающие части армии Колчака, и город был отдан в их распоряжение. Сам Верховный правитель был горячим сторонником защиты Омска. Он не без основания полагал, что сдача столицы пагубно отразится на моральном состоянии армии и приведет ко всеобщему обвалу в тылу. Так, 1 ноября на одном из заседаний А.В. Колчак заявил: «Сдача Омска невозможна. Потеря этого центра явилась бы тяжелым ударом всему делу возрождения русской государственности, допустить этого нельзя». Лишь только на заседании Совмина, состоявшемся 8 ноября, Верховный правитель кардинально поменял свою точку зрения и дал свое согласие на всеобщую эвакуацию. Скорее всего, определенную роль в принятии такого решения сыграли погодные условия. Несмотря на наступившие холода, Иртыш не встал. По воде шла шуга. Отступавшие части белых оказались зажатыми между противником и рекой и сконцентрировались на левом берегу Иртыша. Чтобы построить мосты либо навести переправы и переправить войска на другой берег, где бы оборона была более удобной, времени не оставалось. Незамерзшая естественная преграда была только видимым рубежом обороны. В случае появления крепкого льда части красных могли бы обойти оборонявшихся по льду в любом месте и взять в кольцо. Казалось бы, участь отступавших и не переправившихся на другой берег уже предрешена. Но 10 ноября Иртыш встал. Провидением божьим называет данное событие один из участников отхода белых войск.
10 ноября Совет министров во главе с премьер-министром Вологодским покинул Омск. В городе остался Колчак с небольшой личной охраной и несколькими близкими и надежными сподвижниками. Только в ночь на 13 ноября, всего за один день до вступления красных полков в Омск, от железнодорожного вокзала отошло пять литерных поездов с офицерами, чиновниками особых поручений и охраной численностью 60 офицеров и 500 солдат. В одном из поездов находилось несколько вагонов с русским золотым запасом и вагоны адмирала Колчака.
Взятие красными Омска
Всего в омской операции красные задействовали 10 дивизий 5-й и 3-й армий Восточного фронта. Операция длилась месяц. Общее руководство ею осуществлял командующий 5-й армией М.Н. Тухачевский. Основная тяжесть по разгрому противника в пределах современной Омской области и взятие самого города легла на 27-ю стрелковую дивизию 5-й армии (командовал ею Ф.И. Блажевич). В составе дивизии было три бригады. Утром 14 ноября 1-я бригада перешла по льду Иртыш в районе Николаевки и к полудню обошла город с севера. 238-й Брянский полк 2-й бригады переправился через Иртыш и вступил в центр города. Улица, на которую вышли красноармейцы этого полка, впоследствии была названа улицей 14 Ноября, а улица, по которой проходили в центр части Красной армии, сегодня носит название Красный Путь. Кстати, наименование 5-й армии также было увековечено на топонимической карте Омска. А 248-й Волжский полк 3-й бригады под командованием С.С. Вострецова форсировал Иртыш и захватил железнодорожный вокзал.
Пехоте и кавалерии красных преодолеть по льду Иртыш не составило труда. Гораздо хуже обстояло дело с транспортировкой бронепоездов, артиллерии, боеприпасов. Железнодорожный мост через Иртыш был взорван белыми при отступлении, и на его восстановление требовалось время. А упускать инициативу в наступлении красным не хотелось. В этой ситуации проявил недюжинную находчивость двадцатидвухлетний комиссар бронепоезда И.С. Конев (ставший впоследствии Маршалом Советского Союза). Он предложил соорудить мост методом намораживания. Русло реки в месте переправы заполнялось различным подручным материалом и тут же заливалось водой. А далее мороз делал свое дело. Уже через сутки поезда двигались через реку. Это несказанно поразило и удивило Тухачевского. Надежде белых на некоторый отдых и перегруппировку сил в районе Новониколаевска (Новосибирска) не суждено было сбыться.
Омск был взят красными практически без боя. При освобождении города было захвачено: 16 тысяч пленных (из них 1000 офицеров и три генерала), три бронепоезда, 41 артиллерийское орудие, более 100 пулеметов, полмиллиона снарядов, 5 миллионов патронов, более 200 паровозов и 3000 вагонов, а также эшелоны и склады с интендантским, артиллерийским, инженерным и санитарным имуществом. За освобождение Омска 27-я стрелковая дивизия получила не только наименование «Омская», но и удостоилась двух боевых знамен от ВЦИКа и Сибревкома.
Причины неудач и поражений
В чем же причины падения белого Омска, а вместе с ним и режима А.В. Колчака? Во-первых, в отсутствии четкой идейно-политической доктрины колчаковского правительства. Это было скорее не виной, а бедой данного режима. Февральский переворот 1917 года лишил русское офицерство основополагающего морально-традиционного стержня – служения государю, сформированного веками. «Исчезла «служба государю» – образовалась пустота. «Служение народу» звучало хорошо, но не было привычным…» – напишет в своих воспоминаниях бывший главнокомандующий Уфимской директории генерал В.Г. Болдырев. Распад русской армии пошел полным ходом. Октябрьские события завершили его, расколов офицерский корпус на два противоборствующих лагеря – большевистский и антибольшевистский.
Настоящей трагедией для адмирала Колчака как Верховного правителя России явилось отсутствие политического опыта управления страной, вовлеченной в полымя братоубийственной гражданской войны, и излишняя доверчивость союзным державам. По своим убеждениям, методам и, наконец, воспитанию Верховный правитель, конечно, не мог тягаться со своими политическими противниками Лениным и Троцким, которых годы подпольной борьбы и политической закалки превратили не только в мастеров политического маневрирования, но и в превосходных пропагандистов.
Из-за острых внутренних противоречий в колчаковском лагере также не было единства, причем между монархистами, кадетами и эсерами наблюдались серьезные разногласия, и не только по политическим вопросам. На окраинах, контролировавшихся белыми, остро стоял национальный вопрос. За Уралом исторически сложились непростые отношения казачьего и неказачьего населения, а также русского населения с башкирским и казахским. Белое руководство проводило мягкий политический курс, а суровые меры часто не могли быть осуществлены из-за отсутствия механизмов реализации приказов на местах и контроля их исполнения. Несмотря на жестокий красный террор, гонения на церковь, озлоблявшую крестьян земельную политику, белые так и не смогли стать той силой, которая принесла бы порядок и стала привлекательной для широких масс. С окончанием Первой мировой войны большевики утратили облик предателей, который за ними закрепился после Брестского мира. Белые же, наоборот, оказались теперь в роли пособников интервентов.
На втором месте причина социально-политическая. Мероприятия власти, особенно в последние месяцы ее существования, не нашли широкой поддержки ни у крестьян, ни у рабочих. В сознании первых превалировала стабильность, которая была необходима для ведения хозяйства. Вот почему крестьяне смотрели на мобилизацию как на пагубу и всячески, вплоть до открытых выступлений, пытались противостоять ей. К тому же интересовавший их более всего земельный вопрос правительством Колчака решен так и не был. Ко всему прочему объявились старые собственники земли, которые через суд возвращали принадлежавшие им до 1917 года земельные участки. Рабочих же в политике нового режима не устраивала инфляция с сопутствующим ей постоянным ростом цен. Инфляция и дороговизна жизни были ужасающими. За один год цены подскочили до немыслимых размеров. Если в январе 1918 года мука в среднем стоила 2 рубля 40 копеек за пуд, то в феврале 1919 года – от 38 до 45 рублей за пуд, а в мае – уже от 60 до 80 рублей. Сахар в 1918 году стоил 27 копеек, а в мае 1919 года – 5 рублей за фунт, причем он стал выдаваться по продовольственным карточкам, и около всех магазинов и лавок выстраивались огромные очереди.
Заработная плата не поспевала за ростом цен. По сведениям Министерства труда, средняя заработная плата рабочих заводов и фабрик в марте 1919 года была от 230 рублей (суконная фабрика Богаткиной) до 648 рублей (суконная фабрика товарищества «Фоменко и Хряков»). Труд типографских рабочих оплачивался в зависимости от категории в пределах 659–810 рублей. Многие квалифицированные рабочие предъявляли своим хозяевам требования о переводе на сверхурочную работу из-за низкой заработной платы.
В Омске насчитывалось 574 работодателя. Тем не менее безработица была высока. По данным газеты «Заря», только в мае 1919 года было зарегистрировано 500 безработных из числа интеллигенции, 807 квалифицированных рабочих и 1800 чернорабочих. В связи с прогрессирующей дороговизной Министерство труда ежемесячно определяло прожиточный минимум, о чем сообщалось во всех газетах. Так, по данным газеты «Русская армия», в декабре 1918 года он составлял 336 рублей на одного взрослого работающего, в январе 1919 года – 400 рублей, в апреле – 474 рубля, в июне – 520 рублей, в августе и сентябре – 678 рублей, а в октябре – 857 рублей 42 копейки.
«Мы бедны людьми…»
Еще одной причиной неудач Белого движения являются военно-политические и стратегические просчеты колчаковского правительства. Однажды в разговоре с генералом М.А. Иностранцевым адмирал заявил: «Вы скоро сами убедитесь, как мы бедны людьми, почему нам и приходится терпеть даже на высоких постах, не исключая и постов министров, людей, далеко не соответствующих занимаемым ими местам, но это потому, что их заменить некем». Восточному фронту белых вообще не везло с руководителями. По сравнению с белым Югом здесь всегда существовала нехватка кадровых офицеров и выпускников академий. По-настоящему талантливых и опытных военачальников и штабистов у белых на Восточном фронте было крайне мало.
Однако какими бы талантами ни обладали военачальники, без войск они ничего сделать не могут. А по сравнению с красными значительного перевеса в войсках у Колчака не было. Законы военного искусства непреложны и говорят о необходимости как минимум троекратного превосходства над противником для успешного ведения наступления. При несоблюдении этого условия и отсутствии резервов для развития успеха операция приведет лишь к напрасной гибели людей, что и произошло весной-летом 1919 года. К началу наступления белые обладали лишь двойным превосходством в силах, причем учитывая нестроевых, а не только боевой состав. Реальное соотношение, скорее всего, было для них еще менее выигрышным.
Когда большевистское руководство обратило внимание на угрозу с востока, на фронт были направлены подкрепления, сравнявшие соотношение сил уже к началу мая. Белым же выставить на усиление измотанных частей было нечего, и их наступление быстро выдохлось. Не случайно генерал Пепеляев, командовавший тогда Северной группой Сибирской армии, 21 июня писал своему начальнику Гайде: «Ставка легкомысленно пустила на убой десятки тысяч людей». Вопиющие ошибки и дезорганизация в управлении войсками были очевидны даже простым офицерам и солдатам и подрывали их веру в командование. Это и неудивительно, если учесть, что даже не во всех корпусных штабах было известно о замысле предстоявшего наступления.
Состав колчаковских войск оставлял желать много лучшего. Катастрофичной была ситуация не только с высшим командным составом и военными талантами. На среднем и младшем уровне остро не хватало офицеров. Кадровые офицеры вообще были редкостью. В 63-тысячной Западной армии к середине апреля было лишь 138 кадровых офицеров и 2548 офицеров военного времени (т.е. наскоро обученных). К тому же многие офицеры и генералы не имели опыта в составлении и разработке военных операций для фронта в условиях гражданской войны. Тыл же, наоборот, был полон офицерами. Не способствовало исправлению ситуации и суровое отношение к бывшим офицерам, ранее служившим у красных и попавшим в белый плен.
1917 год разложил как солдата, так и офицера. В годы Гражданской войны в офицерской среде стала проявляться непочтительность к старшим, распространились карточная игра и другие развлечения, пьянство (возможно, вследствие безысходности) и даже мародерство. Полная дезорганизация и впечатляющие успехи противника приводили к утрате в рядах белых веры в победу. А ведь только централизованное управление могло привести их к победе. Однако при всем этом казачьи регионы так и остались автономными, а казачьи атаманы продолжили проводить собственную политическую линию. Помимо тактических и стратегических проблем это добавляло и морально-психологических неудобств.
Голод, отсутствие нормальной одежды, усталость от беспрерывных маршей и боев создавали благодатную почву для большевистской агитации, а чаще и помимо нее приводили к волнениям в войсках. Мобилизованные крестьяне воевали неохотно, быстро разбегались, переходили к противнику, унося с собой оружие и открывая огонь по своим недавним товарищам. Имели место случаи массовой сдачи в плен. Венцом чудовищного состояния колчаковской военной машины был тыл, который белыми контролировался очень слабо.
Порядок против импровизации
Анализ внутреннего состояния колчаковских армий наглядно показывает полную невозможность успешной реализации планов белого командования. Красные, успешно запустившие маховик массовой мобилизации под угрозой репрессий, обладали почти постоянным превосходством в силах и средствах. К 1 апреля 1919 года, когда белые еще надеялись на успех, в Красной армии уже имелось полтора миллиона бойцов, и их количество постоянно возрастало. Численность войск всех противников красных, вместе взятых, не шла ни в какое сравнение с этой цифрой.
Кроме того, центральное положение красных позволило им не только воспользоваться запасами старой армии и ресурсами промышленного центра, но и действовать по внутренним операционным линиям, громя противника поочередно. Белые же, наоборот, действовали разрозненно, попытки координации их действий оказывались запоздалыми. Из-за обширности театра войны они не смогли воспользоваться имевшимися у них преимуществами, например наличием подготовленной казачьей конницы. Сказались и ошибки некоторых колчаковских генералов, сделавших в период Гражданской войны головокружительную карьеру, но не успевших приобрести необходимый опыт. Мобилизационный ресурс подконтрольных белым областей не был в полной мере использован, огромная масса крестьян присоединилась к повстанцам в белом тылу или просто уклонялась от мобилизации. Подготовленных резервов не было. Армия не имела оборудованной тыловой базы и военной промышленности, снабжение было нерегулярным. Следствием этого стала постоянная нехватка в войсках оружия и боеприпасов, средств связи и техники. Белые не смогли что-либо противопоставить и мощнейшей большевистской агитации в своих войсках. Рядовая масса обладала низким уровнем политической сознательности, была утомлена многолетней войной.
Большевистские лидеры сумели постичь принципы ведения войны в новых условиях, соединив войну и политику, о чем писал еще Клаузевиц и что не удалось белым. Именно создание массовой Красной армии под управлением квалифицированных офицеров старой армии, контролировавшихся комиссарами, а также выдвижение понятных и привлекательных для большинства лозунгов принесло большевикам победу. У белых были свои преимущества, но эффективно воспользоваться ими они не смогли. В итоге красная организация победила белую импровизацию.
Александр ЛОСУНОВ, историк-краевед
**