Омск и Омская область во время Великой Отечественной войны были в числе основных пунктов развёртывания эвакуационных госпиталей. Сюда бесконечным потоком шли эшелоны с ранеными, здесь учили медиков для работы на передовой и при всём этом занимались научной работой.
Эшелоны с красным крестом
Организация эвакогоспиталей в Омской области началась с первых дней Великой Отечественной войны. 2 июля 1941 года на базе горбольницы № 5 (ныне это госпиталь для ветеранов войн) был сформирован головной эвакосортировочный госпиталь № 1494. Количество коек здесь постепенно увеличилось с 600 до 1000 и более.
На этот госпиталь выпала самая трудная задача. Он должен был оказывать неотложную помощь раненым, проводить эвакуацию по другим госпиталям Омска и области. Базой для лечения раненых также стала областная клиническая больница (эвакогоспиталь № 1397), областная психоневрологическая больница (эвакогоспиталь № 1251). Остальные госпитали были размещены в школах и других зданиях, имеющих большие площади. Раненых размещали даже в гостинице «Октябрь» на улице Ленина.
22 июля 1941 года в Омск прибыл первый санитарный поезд. В нем находились 250 тяжелораненых солдат и офицеров. К концу 1941 года в нашем городе и области было организовано 28 госпиталей, в последующем их количество увеличилось до 45 учреждений за счет эвакуированных из других регионов госпиталей.
Они размещались как в самом городе, так и в ряде районных центров: Калачинске, Называевске, Исилькуле. В подавляющем большинстве госпитали были сконцентрированы в областном центре и частично в Тюмени.
Один за одним эшелоны с красными крестами прибывали по железной дороге. На вокзале была оборудована разгрузочная площадка для приема военно-санитарных поездов. Раненые доставлялись в госпиталь машинами и специально оборудованными трамваями. Так, к головному госпиталю № 1494 была подведена трамвайная линия.
Эшелон состоял из двух десятков вагонов, каждый был помечен для удобства и сортировки красным крестом и номером. Половина вагонов была приспособлена под медицинские кабинеты и палаты, в остальных находились электростанция, кухонный блок, баня, складские помещения, жилье для персонала. Поезда шли несколько дней, а то и недель. Поэтому состав должен был обеспечивать своих пассажиров все время пути. В хозблоке велось свое подсобное хозяйство: здесь выращивали зелень, держали мелкий скот, птицу.
На разгрузку одного эшелона давалось полтора-два часа. А их иногда приходило сразу несколько. Разгрузка ложилась в основном на плечи медицинских сестер. О работе в головном эвакуационном госпитале на ул. Гагарина вспоминает медицинская сестра Стефанида Николаева: «Медсестры были на казарменном положении. Жили в общежитии, которое располагалось во дворе госпиталя, и после дежурства не имели права уходить: в любое время мог прибыть эшелон с ранеными. Встречать и разгружать его приходилось нам. На разгрузку 500–700 человек – час-полтора. Сортировочный эвакогоспиталь находился на улице Гагарина. К нему вела специальная ветка. Мы не знали выходных, но это как-то и не замечалось. Лишь бы Победа скорее пришла!..
К нам раненые поступали после долгой, до двух недель, дороги. Гипс грязный, под ним зачастую в ранах даже черви. Разгрузим и всех на санобработку… Начальник госпиталя, легендарный врач Абрам Ильич Коган, требовал от персонала железной дисциплины во всем. Никакой косметики, волосы – под косынку, платья – ниже колен, разговоры – шепотом. По ночам частенько лично проверял сестринские посты – ходил при этом без обуви, чтобы раненых не беспокоить!»
Белые халаты
Омск располагал хорошей научной базой и кадрами для организации здесь одного из крупнейших центров помощи раненым. Стоит вспомнить, что первый военный госпиталь был открыт в нашем городе еще в 1776 году. К слову, в гарнизонном медицинском учреждении на нынешней улице Гусарова с 1849 по 1854 год поправлял здоровье каторжник, автор будущих «Записок из Мертвого дома» Федор Достоевский.
К 1864 году Омский военный госпиталь стал крупнейшим лечебным учреждением Сибири. По инициативе военных врачей в городе было создано общество медиков, а на базе гарнизонного госпиталя велась большая научная работа. Все это позволило омским госпиталям в годы войны войти в число лучших среди госпиталей Сибири, Урала и Дальнего Востока.
Однако вопрос с кадрами стоял очень остро. На фронт были призваны более 150 человек из числа научных сотрудников Омского мединститута. На подмогу пришло пополнение из числа эвакуированных медиков. В Омск перебазировалось Ленинградское военно-медицинское училище, военный факультет Второго московского медицинского института, кафедра психиатрии Московского мединститута.
Среди эвакуированных медиков, работавших в омских госпиталях, вспоминают имя Бориса Вейсброда, бывшего лечащего врача Ленина. В Омске он оказался вместе с эвакуированным институтом, умер здесь же в 1942 году.
С первых дней войны большинство омских хирургов и медицинских сестер ушло на фронт. Им на смену пришли молодые специалисты, еще не имевшие самостоятельного практического опыта. Но, несмотря на отсутствие достаточного количества подготовленного персонала, омские госпитали выгодно отличались высококвалифицированными специалистами, прежде всего за счет профессуры медицинского института.
«Большинство поступавших в Омск раненых составляли пациенты с последствиями и осложнениями поражений костей и суставов, у многих развивался остеомиелит. Практического опыта по хирургическому вмешательству при этом заболевании не было, – вспоминал доцент Омского медицинского университета Иван Матусов. – Омские ученые в помощь молодому хирургу разработали новые передовые методы лечения».
Одним из ведущих хирургов омских госпиталей был Борис Виноградов. Он выполнял сложнейшие операции на черепе и периферической нервной системе и не дожил до Победы всего шестнадцать дней. Организм 63-летнего врача был настолько истощен, что не справился с обычной простудой.
В Омске работал и знаменитый нейрохирург Николай Бурденко. В качестве главного хирурга Красной Армии он курировал работу военных госпиталей как на передовой, так и в тылу. Он часто выезжал на фронт и сам делал операции. Параллельно исследовал вопросы раневого шока, глубокой антисептики, применения пенициллина, сульфаниламидов.
В 1941 году Бурденко был дважды контужен и в конце сентября перенес инсульт. После лечения его эвакуировали сначала в Куйбышев, а затем в Омск. Но, даже еще не оправившись от болезни, он приступил к работе, а в письмах консультировал своих коллег на передовой. Находясь на госпитальной койке, он писал: «Если сдают физические силы, должна выручать сила нравственная. Если у тебя на руке остался только один палец – не сдавайся и работай».
Работая в омских госпиталях, Бурденко выполнил ряд блестящих исследований, оформив их в виде девяти монографий. Период его работы в омском эвакогоспитале, расположенном в здании бывшей женской гимназии, запечатлен на мемориальной табличке на доме по адресу Ленина, 10.
Медики не только лечили раненых и больных, но и обучали студентов. Фронт остро нуждался во врачах, медсестрах и санитарах, поэтому учиться надо было быстро и добросовестно. При этом условия были очень тяжелыми. Чтобы прокормиться, медики разбивали огороды, зимой занимались в холодных аудиториях без бумаги – писали в книгах между строк марганцовкой. При всей нагрузке студенты в обязательном порядке дежурили в госпиталях.
Даже в это тяжелое время ставились прививки, чтобы избежать развития эпидемий. Для борьбы с гриппом и прочими заболеваниями студентов направляли и в районы области для вакцинации населения. Кроме того, значительно выросла заболеваемость туберкулезом. Медикам пришлось даже открыть специальную больницу для таких больных.
На пределе возможностей
Количество раненых значительно превышало количество коек. Судить о том, в каких условиях приходилось трудиться врачам, можно по письму с пометкой «срочно» начальника госпиталя
№ 335 Захарова в Новосибирск начальнику санотдела Сибирского военного округа Кобзеву, написанное в июле 1943 года: «Госпиталь переполнен. Имею 520 человек, из них две трети тяжелых терапевтических больных. Дополнительно к этому инфекционный эвакогоспиталь в эти дни поместил 100 терапевтических больных. Эвакогоспитали сверхкомплектны. Кроме того, Сокольский (Сокольский И.Р. – начальник отдела эвакогоспиталей Омской области. – Прим. авт.) имеет приказ Митерева (народный комиссар здравоохранения СССР. – Прим. авт.) в городах, имеющих госпитали НКО, гарнизонных больных эвакогоспиталем не принимать. Положение с госпитализацией терапевтических больных исключительно тяжелое. В основном всё занято ими, почему принимать грыжи, остеомиелиты пока не имею возможности.
Прошу ускорить разрешение вопроса о передаче эвакогоспиталя (инфекционного госпиталя при гарнизонном госпитале. – Прим. авт.), так как больше надежд получения мест эвакогоспиталя нет».
Не хватало мебели, продуктов, топлива, бинтов, одежды. Описываются случаи, когда раненых бойцов одевали в женские сорочки за неимением мужских. Чтобы прокормить своих пациентов, работники госпиталей разбивали огороды. Впрочем, здесь помогали омские колхозы. Для раненых заготавливали овощи, ягоды, мед.
В городе часто отключали электричество, и медикам приходилось оперировать при свечах или зажженных фарах машин скорой помощи. Не хватало даже самого необходимого – лекарств. Проблемы с лекарственным обеспечением госпитали ощутили с самого начала войны, когда большинство фармацевтических заводов оказалось на оккупированной территории. Часть заводов была эвакуирована на восток и еще не вступила в строй. Рядом с Омском – в Кемерове, Тюмени, Томске – работали заводы и лаборатории. Однако они столкнулись с проблемой нехватки сырья для изготовления лекарств. Тогда фармацевты решили использовать местные ресурсы – лекарственные растения, на сбор которых активно привлекали местное население. Отчасти нехватка лекарств была восполнена благодаря использованию новых препаратов – пенициллина и сульфаниламидов.
На протяжении всех военных лет остро не хватало рентгеновской пленки. Помимо этого выходило из строя медицинское оборудование, а новое не производили.
О том времени вспоминает начальник медицинской части госпиталя № 1494 А.А. Колодько-Бычай: «Снабжение медикаментами, перевязочным материалом было недостаточным, приходилось бороться буквально за каждую марлевую салфетку, за каждый метр бинта. Особенно тяжелое положение было в 1942–1943 годах в период боев под Сталинградом. Бои были жестокие. Стояли сильные морозы. Прибывали тысячи раненых и обмороженных. Врачи и медицинские сестры сутками стояли у операционных столов».
«До чего же артисты маленькие!..»
Шефство над ранеными было общим делом. За каждым предприятием закреплялся какой-то эвакогоспиталь. Трудящиеся собирали деньги, подарки, посуду, музыкальные инструменты, настольные игры, книги. Для госпиталей оборудовали даже кинозалы.
Обычным делом было дежурство в палатах раненых. Приходили сюда даже школьники. Ученики помогали бойцам писать письма родным, читали книги, устраивали концерты, рисовали для раненых. Как могли, поднимали настроение больным.
Выздоровлению способствовали и выступления творческих коллективов. Артисты эвакуированных театров были здесь частыми гостями. Одним из них был исполнитель главной роли в спектакле «Фельдмаршал Кутузов» народный артист РСФСР Михаил Степанович Державин. Позже его пятилетний сын, тоже Михаил, будущий артист Театра сатиры, будет декламировать монолог Кутузова пациентам омского госпиталя.
Выступления в омском госпитале стали частью биографии еще одного знаменитого омича – Роберта Рождественского. Будущий известный поэт устраивал концерты для раненых. Воспоминания об этом отразились в его стихотворении:
«Сорок трудный год. Омский госпиталь.
Коридоры сухие и маркие.
Шепчет старая нянечка: «Господи,
До чего же артисты маленькие!..»
Вернуться в строй
Даже после окончания войны омский госпиталь № 1494 не переставал принимать раненых. В конце 1945 года он реорганизован в госпиталь для инвалидов Великой Отечественной войны. Здесь на лечении находились фронтовики с остаточными явлениями огнестрельных ранений опорно-двигательного аппарата, грудной и брюшной полости, верхних и нижних конечностей, с остаточными явлениями после травмы центральной и периферической нервной системы.
Всего за годы войны наш город принял 562 эшелона с ранеными и больными, в эвакогоспитали Омской области поступили 156 297 раненых и 13 198 больных. Омские госпитали возвращали в строй от 59 до 78,5% раненых.
Среди тех, кого омские медики в буквальном смысле поставили на ноги, была танкист, механик-водитель Мария Лагунова. Во время боя вражеский снаряд попал в танк и оторвал молодой девушке обе ноги. Лагунову доставили в полевой госпиталь. Затем самолётом она была доставлена в Сумы, оттуда в Ульяновск, а затем в Омск. В омском госпитале молодой хирург Валентина Борисова сделала все, чтобы частично спасти ноги для возможности ходить на протезах. Мария Лагунова продолжила службу телеграфисткой, работала и в мирное время, ушла из жизни в 1995 году.
По данным статистики, из поступивших в омские госпитали выздоравливали практически все. Так, за 1942 год смертность составила 1%.
И все же статистика приводит и число тех, кого спасти не удалось. За годы войны в эвакогоспиталях Омской области скончались 1220 человек. Умерших от ран хоронили на Казачьем (квадрат улиц Куйбышева, Успенского, Съездовская, 8-я Линия), Шепелевском (квадрат улиц 5-й Армии, Гусарова, Красный Пахарь, 5-я Северная; не сохранилось), Кировском, Ново-Восточном, Южном, Старо-Северном (36-я Северная, Орджоникидзе) кладбищах.
Поименный список погребенных указан в «Книге учета погребенных за 1942–1946 гг.». И сегодня в город госпиталей со всех уголков мира приезжают родственники тех, кому не довелось дожить до Победы.
Екатерина КУДРЯВЦЕВА
Фото: Сергей САПОЦКИЙ и из сети Интернет
**